Избранный на архипастырское служение в стране, обуреваемой тяжкими народными несчастьями, он с первых дней своего правления обратил особенное внимание на церковное устройство и на водворение общественного порядка, нарушенного враждебными отношениями соседних народов. Поэтому первым его делом по прибытии в Усть-Вымь была поытка установления более дружественных отношений, во-первых и особенно с вогулами и, во-вторых, с вятской вольницей, к тому времени самовольно, к общему негодованию зырян, поселившейся в пермских пределах по рекам Сысоле и Лузе. Епископ разослал к ним увещательные грамоты и послания, чтобы они не воевали, не грабили зырян и соблюдали мирные договоренности. Но миролюбивые слова святителя лишь укрепили грабителей в чувстве собственной безнаказанности — вогулы и вятчане во время управления Питирима почти не переставали тревожить зырян своими набегами. Асыка, пользуясь раздорами русских князей за великокняжеский престол, разорял христианские селения, грабил имения и убивал народ. Питирим, употреблял всевозможные средства для того, чтобы, по крайней мере, несколько ослабить зло и облегчить тягость народного бедствия. Он не щадил для этого ни своих, ни монастырских запасов.
Святителю Питириму своими просьбами и убеждениями удалось таки добиться наконец того, что вятчане вызвали из Перми свою вольницу и обязались впредь не тревожить зырян.
Святителю приходилось не раз ездить в Москву, испрашивая защиты для зырян, но русским князьям, занятым борьбой за великокняжеский престол, не было дела до бедствий маленького народа. Между тем, Асыка, уверенный в безнаказанности, делался все более и более дерзким и стал совершать свои разбойничьи набеги за пределы Перми, причиняя немало вреда русским жителям Двинской и некоторых других областей.
Тогда новгородские владельцы земель на Ваге и Двине — Василий Своеземцев и Михаил Яковль - с тремя тысячами своей дружины, взяв в проводники зырян, в 1445 году прошли до Урала и захватили множество «югры» (остяко-вогулов). Хитрые вогулы, усыпив бдительность воевод обещанием полной покорности, нечаянным нападением поразили было дружину Своеземцева, но вскоре затем русские дружины, озлобленное их вероломством, рассеяли их ватаги и захватили в плен предводителя их Асыку. Коварный вогул, покорясь необходимости, затаил злобу и клялся всеми своими богами до смерти не тревожить более христиан - жителей Перми.
Эти вынужденные клятвы и позорный плен еще более усилили в нем чувство ненависти к зырянам. Получив свободу, он отправился на Печору и ждал только удаления новгородцев, чтобы с большей яростью продолжить свои опустошительные набеги.
Святитель Питирим с удвоенной силой стал продолжать свое архипастырское служение, он объезжал свою огромную епархию, беседовал с народом в храмах и домах, и, что особенно любил, проповедовал под открытым небом.
В 1447 году епископ Питирим был вызван великим князем в Москву для составления соборного послания Шемяке, изменившему клятвенным договорам и претендовавшему на великокняжеский престол. Это Послание на 28 страницах, отправленное собором к Дмитрию Шемяке, хотя подписано было всем тогдашним старейшим духовенством, составлено было Питиримом. Ему великий князь поручил это дело как более опытному в делах письменности и немало потерпевшему от Шемяки, давно злодействовавшему в Двинской области.
Разлученный с паствою и находясь в Москве, блаженный Питирим лично ходатайствовал у великого князя о защите Перми от нападения врагов, но Василий Васильевич при всем желании исполнить его просьбу мог сделать тогда только то, что сложил подати с пострадавших, а великокняжеское семейство наделило Питирима разными вкладами и подарками для зырян. Отпущенный с честью Государем, святитель поспешил выехать из Москвы в свою далекую епархию, чтобы обрадовать своих пасомых милостями. Но нерадостно было его возвращение в Усть-Вымь. С прискорбием он узнал здесь, что во время его отсутствия Асыка изменил своим клятвам и снова, напав на ближайшие к Печоре зырянские селения, захватил в плен беззащитных жителей и с награбленным имуществом удалился в верховья Печоры. Жители, лишенные крова и имущества, толпами собрались в Усть-Выми, оплакивая потерю кто отца или матери, кто жены и детей. Питирим, вполне сочувствуя постигшему их бедствию, старался утешить их своими отеческими беседами, обнадеживал помощью и милостями великого князя и все, что привез из Москвы, раздал разоренным жителям, чтобы хоть сколько-нибудь облегчить их несчастие.
Среди этих трудов и отеческих забот о пастве святитель в 1448 году снова был вызван в Москву на поставление митрополита Русской Церкви, которого уже восемь лет не было в Москве из-за смут, произведенных галичскими князьями, домогавшимися великого княжения.
Епископы Ефрем Ростовский, Варлаам Коломенс-кий, Авраамий Суздальский и Питирим Пермский при-были в Москву, другие прислали грамоты, изъявляя свое согласие на избрание Собора; по единодушному желанию всех Рязанский епископ Иона был избран и посвящен в митрополиты Московские. Личное присутствие на этом соборе святителя Питирима, несмотря на отдаленность его епархии, показывает то уважение, какое имели к нему современники и великий князь, которые не решились без него приступить к столь важному делу.
Великий князь, провожая святителя Питирима в обратный путь, наделил монастыри и пустыни зырянские богатыми вкладами, не забыл своими милостями и паствы пермской, столько пострадавшей от диких соседей,- снова дал льготы и уменьшил дани с народа. К большой радости зырян, и враги их, вогулы, после 1448 года около семи лет не тревожили их, так что ревностный пастырь имел теперь полную свободу заняться долгом христианского учительства. Часто обозревая обширные пределы своей епархии и посещая отдаленнейшие части ее Удору и Печору, чтобы самому видеть, как живут чада его по вере, он с любовно заботился об их просвещении, поучал в домах, проповедовал в храмах, а чаще всего беседовал с народом на открытом поле, громогласно объясняя ему правила веры и благочестия. Странствуя по Печоре, он проповедовал, терпя лишения и опасности. Этим ему удалось обратить в христианство часть вогулов, кочевавших в соседстве с крещеными зырянами по притокам Печоры. Но это приобретение новых чад Церкви Христовой впоследствии навлекло на Пермь страшные бедствия и стоило жизни самому проповеднику.
Пока же народ благоразумно пользовался льготами, дарованными ему великим князем и скоро забыл грабежи и злодейства Асыки. Народ повсеместно благословлял своего владыку, благотворителя и отца, надеясь, что новопросвещенные из вогулов станут удерживать земляков от разбоев и хищничества и будут посредниками и миротворцами между ними. Но ожидания зырян не сбылись. Слух об обращении в христианство ближайших к Перми вогулов пробудил в Асыке и его приближенных бешеную ярость. Лично негодуя на Питирима, вогульский князь готовился к мести...
= = =
Асыка не спешил с выполнением своего намерения, исподволь запасался средствами к дальнему пути и вел свои приготовления со всевозможной скрытностью; когда же все было готово, он вдруг созвал всех вогульских князей с их бродячими ватагами и, вооружив их луками и стрелами, летом 1455 года пустился к Усть-Выми вниз по Вычегде на плотах. Не останавливаясь нигде на пути и задерживая прибрежных жителей, чтобы они не предупредили Питирима о приближении неприятеля, Асыка вскоре доплыл до Усть-Выми и остановился на расстоянии видимости от него, в десяти верстах от впадения Выми в Вычегду на высоком бору, который доныне зовется Юр (становище), также Вогул-яг, Асык-яг - Вогульский или Асыкин бор. Здесь он несколько времени ожидал вятскую вольницу, состоявшую из корыстолюбиво настроенных вятичей, к которым он еще с устья Сысолы отправил послов звать их для грабежа и добычи. Вятичи не замедлили явиться на этот призыв. Соединившись с ними, Асыка искал удобного случая напасть на Усть-Вымь.
Прежде всего он хотел разведать, что делается в Усть-Выми, не знают ли там о его прибытии, не укрепляют ли город, дома ли владыка Питирим и не намерен ли куда ехать? Для этого надобно было добыть «языка». Был воскресный день. Рано утром один из усть-вымских жителей по домашним надобностям поплыл в маленькой лодке вверх по Вычегде и нечаянно наткнулся на становище вогулов. Его поймали, и Асыка пытками разузнал от него, какова стража в Усть-Выми и дома ли Питирим. Зырянин между прочим объявил, что в этот самый день Питирим пойдет для совершения молебна на мыс, что близ устья Выми, и что о вогулах ничего не знают. Асыка решил пристать к Усть-Выми именно в то время, когда Питирим выйдет на мыс и займется проповедью, — тогда внезапностью нападения он всего легче надеялся поразить и пастыря, и стадо, а чтобы обмануть бдительность Питирима и скорее захватить его в руки, Асыка велел набросать на плоты срубленные ели и ветвями их прикрыть свое войско. В таком виде плоты издали казались плывущими деревьями, подмытыми напором и быстриною реки...
+ + +
Был воскресный день.
После литургии святитель, клир и народ с крестами и иконами отправились на берег реки Вычегды, в место под названием Вятский Наволок. Духовная процессия, во главе которой шел с животворящим Крестом старец-святитель Питирим, с пением священных псалмов достигла предназначенного места и остановилась. Народ окружил любимого владыку и вместе с ним умиленно молился Богу. Вдруг заметили массы деревьев, которые на большом протяжении тянулись в длину реки и плыли прямо к мысу. Это не могло быть случайностью или следствием бури. Возникло общее смятение. «Святый же о сем в тайне прорассуждал, — сообщает нам «Сказание о Пермских епископах», — и уразуме, что хощет быти, проуведав свою кончину, восхоте бы доброволне пострадати за Христа Бога и кончину восприяти» . Святитель, обратившись в ту сторону, где стоял Усть-Вымь, преклонил колена и, воздев руки, помолился Богу, троекратно осенил монастырь, церкви и город знамением святого креста, благословил народ и сказал:.«Братие и чада моя возлюбленные! Господь Бог восхоте предати мя немилосердным вогуличам на смерть, и час отшествия моего от сего временного жития вечному уже приспе. Аз же готов есмь умрети за Господа Бога моего, лучше мне единому умрети, нежели всем вам изгибнути. Вам же, чадом моим, всем оставляю мир и благословение; а сами вскоре отидите от мене, дабы и вас не постигла некая беда, нехотящих вкупе со мною в сий час умрети со мною за Христа Бога».
Враги были уже близко, а паства, слушая святого отца, проливала горестные слезы и не трогалась с места, хотя св. Питирим и побуждал ее тому. Но когда толпы вогулов и вятчан высыпали на берег и устремились к тому месту, где стоял Питирим, народ «на святого бежание видяще, ужасшеся и побегоша, кои где можаше. Святый же на том месте оста един. Немилосердии же вогулы и вятчане жестосердии, како не сжалиша, видеша святаго Богу молящася и готовящася добровольне на муки вдатися, и смерть восприяти; и твердо наступивше с яростию яша святаго и един по единому начаша бити, и умучиша святаго».
Владыка Пермский был варварски замучен Асыкою, и святое тело его, изъязвленное дикими разбойниками, брошено было на мысу. Случилось это 19 августа в лето 1455 года. Совершив свое злодеяние, Асыка немедленно удалился от Усть-Выми. Владычный город осаждать он не стал, - по опасению ли встретить сильный отпор или потому, что уже доволен был смертью ненавистного ему святителя; он захватил только на обратном пути прибрежных жителей.
Духовные и гражданские власти поспешили послать в Москву известие о случившемся, и в продолжение 40 дней (а по летописным сведениям — 46 дней), пока не получили ответа из Москвы, тело святителя оставалось в срубе на месте мученической его кончины. Несмотря на жаркое время, тление не коснулось его. Не только из ближних, но и из самых отдаленных мест Перми жители многочисленными толпами приходили поклониться нетленному праху святителя. Когда получен был ответ из Москвы, мощи мученика с великим благоговением и честью, при всеобщем плаче были погребены в Усть-Вымском Благовещенском кафедральном соборе, возле его предшественника святителя Герасима, и уже скоро, еще его современники стали благоговейно чтить день мученической кончины св.Питирима и обращаться к нему с молитвами как к угоднику Божию. Уже в Уставе 1522 года в записи за 19 августа сказано:«В той же день убиен бысть владыка Питирим пермский от безбожных вогулич».
Из жития святителей Стефана, Герасима и Питирима видно, как трудно и опасно было положение юной Пермской церкви. В продолжение многих лет она почти постоянно подвергалась грабежам и разорению от хищных соседей и не видела защиты и помощи от великого князя. Неудивительно поэтому, что первый преемник Стефана, епископ Исаакий, вынужден был скоро отказаться от епархии и идти на покой. Следовавшие за ним святители Герасим и Питирим кончили свое служение мученической смертью. Чего должен был ожидать себе новый владыка Пермский Иона, рукоположенный соименным ему московским первосвятителем в 1455 году, вскоре по убиении Питирима? Те же самые лишения и труды, опасности и беды предстояли и ему, как и его предшественникам, и много нужно было иметь самоотвержения и преданности воле Божией, чтобы решиться идти на кафедру Пермскую.
|
